Нугзар Мдзинаришвили: Фред Перри оказывал поддержку теннисистам из Советского Союза
Один из сильнейших теннисистов Советского Союза, 72-летний Нугзар Мдзинаришвили, в интервью корреспонденту Портала GoTennis.ru рассказал о своих первых шагах в теннисе, трудностях, с которыми сталкивались молодые спортсмены в стране, а также о своём поединке против легендарного австралийца Рода Лэйвера.
- Расскажите, как Вы начинали заниматься теннисом, почему выбрали именно этот вид спорта?
- Можно сказать, что я на теннисном корте практически с рождения. Есть фотографии, где я на руках у своей мамы в двухлетнем возрасте наблюдаю за тем, как играет мой дядя, являвшийся чемпионом Грузии. Он же становился призёром первой спартакиады народов Советского Союза в составе команды Закавказья. Мне было шесть лет, когда открылись теннисные корты "Динамо" в Тбилиси, и там прошёл чемпионат страны. Я вместе со своим дядей и братом посетил турнир. Можно сказать, что с этого всё и началось. Тогда я подавал мячи, а после окончания турнира тренер сказал, чтобы я ещё два года не появлялся на теннисном корте, подарил мне ракетку, научил, как её правильно держать и посоветовал стучать мячом об стену, сказав, что через два года посмотрит, что в итоге получится. Так и началась моя теннисная деятельность. Спустя время я пришёл к нему, и меня приняли в детскую группу.
- Насколько тяжело в то время обстояли дела с теннисным инвентарём - мячами, ракетками?
- Конечно же, это было дефицитом. К примеру, вместе с Александром Метревели мы тренировались максимум двумя мячами. Теннисные корты в Тбилиси находились в парке, так что если мяч улетал за пределы корта, то мы должны были идти его искать. Пока не нашли бы тот мяч, то не могли бы продолжать тренировку. В те времена мячики были очень мягкими, так что порой наш тренер шприцем накачивал их, чтобы они хоть как-то походили на настоящие. Струны на ракетках были бычьими, они быстро рвались у любого игрока. Но у меня была несколько другая хватка ракетки, я использовал "континентальную" хватку и отвечал плоскими ударами, так что у меня струны держались дольше. Всё было дефицитом. Свою первую ракетку я выиграл у Метревели. Тренеры поставили нам условие: кто первым выиграет международный турнир, тот получит ракетку бывшего чемпиона Европы и призёра Уимблдона Йожефа Ашбота из Венгрии. Так получилось, что та ракетка фирмы Slazеnger, досталась мне, когда я выиграл юношеский международный турнир в Ленинграде.
- Советские хоккеисты, футболисты и представители других видов спорта всегда привозили дефицитные товары из своих зарубежных поездок. Вам не доводилось привозить какой-то инвентарь, раз с ним в Союзе так было сложно?
- Мы об этом даже не думали. Хотя в Англии мы были по месяцу. Дело в том, что у нашей команды, выражаясь современным языком, был спонсор - трёхкратный чемпион Уимблдона Фред Перри. Он ещё в 1958 году приезжал в Советский Союз и тогда же взял шефство над нами. Так что, когда мы приезжали в Англию, то он лёгким движением руки открывал багажник своей машины и выдавал нам форму, шорты, кроссовки. Я приехал в Великобританию в шортах и кепке, которые мне сшила мама, а в итоге пришлось переодеваться. То же самое было и с ракетками. На тот момент двумя самыми популярными фирмами были Slazenger и Dunlop. К нам подошли представители этих компаний, попросили показать им наши ладони. Мне больше подошла ракетка фирмы Dunlop. Они вдоль и поперёк измерили мою ладонь, а на следующий день принесли двенадцать ракеток. Условием было то, что я должен ими играть на Уимблдоне - ближайшем турнире. А я к тому моменту уже стал чемпионом графства Кент среди юниоров и стал первым советским теннисистом, который вышел в 1/8 финала турнира в Queen's Club, проиграв там только самому знаменитому теннисисту всех времен - Роду Лэйверу. Эти ракетки в итоге в течение нескольких лет ещё поставлялись в сборную команду. До 1968 года, пока я был в сборной, знал, что по 40 ракеток с моими инициалами будут приходить в расположение команды.
- Расскажите о матче против Рода Лэйвера.
- Когда я вышел на корт против невысокого рыжеволосого парня, играющего левой рукой, то был очень рад. Мне все говорили, что я ему легко проиграю, но я отвечал, что стану бороться и ещё ничего не решено. Почему я был так в этом уверен? Дело в том, что мой старший брат тоже левша, так что я параллельно с тренировками против своих друзей из общества "Динамо" ранним утром всегда играл ещё и с братом. Я прекрасно знал, как надо играть против таких игроков. В матче с Лэйвером борьба началась только во втором сете, но на то была объективная причина. Дело в том, что у меня была травма левого плеча, и я не мог подбрасывать мяч при подаче. В виде исключения главный судья соревнований разрешил мне подавать с руки. Потом у меня рука постепенно разогревалась, так что затем я всё-таки начинал подавать в привычной манере. Именно поэтому все первые сеты на том турнире я проигрывал под ноль. Все смотрели на меня и думали, что я просто играть не умею. Они относились ко мне снисходительно. Никто не ожидал, что со второго сета я начну играть в полную силу. Могу сказать, что травяные корты - это моя стихия. Я люблю агрессивный теннис, который мне привили тренеры ещё с детства. Я очень благодарен тренеру Семёну Павловичу Белиц-Гейману, который обучал игроков сборной акробатике, чтобы мы лучше играли у сетки. Мне это помогло при игре на травяных кортах, а также потом уже на ветеранских турнирах на харде.
В матче с Родом Лэйвером я повёл 3/0 и 40:0 во второй партии, но затем на переходе по громкоговорителю объявили, что в данный момент проходит матч между первым номером посева предстоящего Уимблдона Родом Лэйвером и юниором Нугзаром Мдзинаришвили, правда тогда уже меня назвали "Мистер М". В итоге народ с центрального корта прибежал к нам. Это заставило Лэйвера заиграть в полную силу. Для меня ничего нового не было, кроме одного момента, из-за которого я и проиграл тот матч. Я здорово играл у сетки, прыгал за мячами, из-за чего меня даже прозвали "летающим человеком" и "Гагариным". Но Род начал обводить меня через коридор. В те времена этот элемент был совершенно непривычным. Казалось, что мяч летит в аут, но он закручивался так, что опускался в самом углу корта. В каждом гейме у нас был счёт "больше-меньше", но я проигрывал решающие очки именно за счёт того, что отпускал подобные мячи. Даже те, которые я в итоге отбивал, Лэйвер подбегал и доигрывал по линии. Левши играют по диагонали, девять из десяти ударов они нанесут именно так, но если им играть в центр правой или левой стороны, то только тогда они будут вам резко отвечать по линии. Для меня это была удобная тактика, потому что я накидывал им полусвечку под форхенд, с которого им было трудно сыграть по линии. Однако Род Лэйвер был исключением. На то он и знаменитый мастер. В следующем году, единственный раз в своей теннисной практике я просмотрел весь его матч с Роем Эмерсоном от начала до конца. Я видел многих великих игроков в деле. Наблюдал за матчами Бьорна Борга, Стефана Эдберга, смотрел на Рафаэля Надаля, Николая Давыденко, Ги Форже и Матса Виландера. Но тем не менее, могу сказать, что в тактическом плане нынешний теннис отстаёт от тех стандартов, которые предполагают игру по всему корту, а не просто действия на задней линии.
Что касается Рода Лэйвера, то у него была необычная стойка. Правая рука как бы висела, он всегда действовал только левой. Но стоило отправить ему мяч под бэкхенд, то только тогда он переходил в классическую стойку, хотя всё равно отбивал мяч одной рукой. В те времена двумя руками играли всего два игрока - Панчо Сегура и Филлипс Мур. Тот матч против Лэйвера лишний раз показал, как мне кажется, что будущее в атакующем теннисе. Просматривая игры текущего сезона я вижу, что появляется молодёжь, которая несколько меняет стиль игры, её тактику. Я говорю об австралийцах Нике Киргиосе и Танаси Коккинакисе, а также о хорвате Борне Чориче и болгарине Григоре Димитрове. Они играют именно в тот комбинационный теннис, который в данный момент показывает только один человек - Роджер Федерер. Однако в силу своего возраста он уже физически и психологически не может выдержать пятисетовые матчи, особенно если это решающая стадия турниров.
- А что сказал Вам Род Лэйвер после матча?
- Когда мы завершили встречу, пожали друг другу руки и он сказал: "Сегодня у тебя плохо шла подача". Я же не могу ему ответить, что без борьбы отдал первый сет из-за травмы. Конечно, играть против сильнейших игроков мира и давать им сразу такой фору - смерти подобно. Удивительно, что мне удалось победить Иржи Яворски и Лью Джерарда. Яворски вообще никогда не проигрывал теннисистам из Советского Союза. Никто не мог с ним совладать. Он обладал отличным укороченным ударом и кручёными свечками. Да и Лью Джерард за год перед тем матчем на чемпионате Лондона обыграл Рода Лэйвера.
- Расскажите, как относились к советским теннисистам остальные игроки в Туре?
- Организаторы принимали нас просто прекрасно, нас поддерживали спонсоры. За нас переживали Фред Перри, Ярослав Дробны, Жан Боротра, приезжавший к нам в Москву. С их стороны поддержка была. Туров как таковых не было. Мы были сами по себе, нам надо было доказывать, что мы тоже можем играть в теннис, как и остальные. Все говорили, что вы заиграете лет через двадцать, да и то при условии, что у вас будут тренеры из, к примеру, Австралии. Нам нужно было доказывать свою состоятельность. Анна Дмитриева прекрасно отыграла турнир в Queen's Club в 1961 году, дойдя до 1/8 финала. На следующий год пара в составе Тоомаса Лейуса и Сергея Лихачёва выиграла Бэкнемский турнир, обыграв в финале Кена Флетчера и Боба Хьюитта - это была сенсация. Только если ты кого-то побеждаешь, то к тебе начинает меняться отношение. С тобой начинают здороваться, тебе улыбаются при встрече.
Я играл в квалификации Уимблдона в 1962 году против англичанина Стронга. Напротив меня за оградительной сеткой стояли две мировые звезды Мария Буэно и Дарлин Хард. Они болели против меня, но когда увидели, что я победил, то с того дня они здоровались со мной, разговаривали. Та победа поменяла их отношение. Фантастический успех Галины Бакшеевой на юниорском Уимблдоне стала ещё одним прорывом. С таких побед и начинается признание, меняется отношение людей, которые вместе с нами участвуют в турнирах. Но, безусловно, если ты играешь один-два турнира в год, как мы в те времена, то многие нас могли и забыть. Надо отдать должное нашей национальной федерации, которая смогла договориться о том, что в Советский Союз стали приезжать сильнейшие теннисисты мира. Мы летели из Лондона в Москву в одном самолёте с группой знаменитого теннисного функционера Джека Крамера. Он предлагал всем нам устроить выставочный матч в столице, в котором их сильнейшие профессионалы смогли сыграть с нашими. К сожалению, Сергей Сергеевич Андреев, являвшийся нашим тренером, отказался. Он сказал, что для их группы уже составлена программа, так что матч не состоялся. Жаль, что такая возможность не была реализована. Мы могли сыграть с такими мастерами, как: Хоад, Сегура,Траберт, Бухгольц, Нильсен, Мак-Кей.
На следующий год приехали Джон Ньюкомб, Оуэн Дэвидсон, знаменитый парный игрок Боб Хьюитт, который сейчас находится под следствием. В те времена он был феноменальным парным теннисистом. Они ездили по городам Советского Союза. Было предложено сыграть такую матчевую встречу в формате Австралия - Грузия. За Австралию сыграли Хьюитт и Дэвидсон, а за Грузию я и украинец Михаил Мозер. Дело в том, что Александр Метревели был в отъезде, так что провели замену. Австралийцы оказались сильнее в одиночных матчах, а в комбинированной встрече я играл с Бобом Хьюиттом. Мы выиграли. В следующем году в нашу страну приехала легендарная Маргарет Корт. Всё эти визиты способствовали росту нашего мастерства. С 1966 года у нас стало больше международных поездок, а следовательно возросли и результаты. Александр Метревели, Тоомас Лейус, Сергей Лихачёв, Анна Дмтриева, Галина Бакшеева и Ольга Морозова - все они создавали предпосылки для дальнейшего развития тенниса в стране. Примерно то же самое в 90-х годах сделала Анна Курникова, которая по сути вывела именно российский теннис на мировую арену.
Вторую часть интервью с Нугзаром Мдзинаришвили Вы сможете прочитать в среду, 3 июня.